Слова войны

Все разделы

Поддержать УП

Спецпроекты

Проекты “Украинской правды”

Украинская правда

Экономическая правда

Европейская правда

Историческая правда

Верховная Рада
Борис Джонсон

коронавирус
Курская область
воздушная тревога

Сектор Газа
Слуга народа

Спецпроекты

Топ напитков из натуральных ингредиентов, которые стоит знать
Как работает качественное питание в больницах
Люди 2020-го. Истории трех победителей премии года от “Украинской правды”
Детство во время войны: как сохранить ментальное здоровье дошкольников
Непрерывное развитие: почему укрытия в садиках так важны для дошкольников

Слова войны

Михаил Дубинянский — Суббота, 22 февраля 2025, 05:30

автор: Андрей Калистратенко

Три года назад, 22.02.2022, никто из нас не знал, по какому адресу должен отправиться русский военный корабль. Аббревиатуры “КАБ”, “РЭБ”, “HIMARS” и “ATACMS” были известны только узкому кругу специалистов. Под “мопедом” подразумевалось лишь двухколесное транспортное средство; под “кинжалом” – холодное оружие; а под “пикселем” – элемент двухмерного цифрового изображения. Русское слово “хлопок” и украинская “бавовна” не вызывали посторонних ассоциаций. А глаголы “задвухсотить” и “закобзонить” просто отсутствовали в нашем лексиконе.

Все это вошло в жизнь миллионов украинцев вместе с суровым неологизмом “полномасштабка”. Она же – “полномасштабное вторжение”. Она же – “большая война”.

Новые термины, новые выражения, новые смыслы, вирусная популярность одних словосочетаний и забвение других… Слова войны стали своеобразным зеркалом, в котором отразилась драматическая история Украины после 24 февраля 2022-го.

В первый же год масштабного противостояния с РФ многочисленные военные неологизмы привлекли внимание наших медиа. Отечественные журналисты охотно коллекционировали “бандеромобили” и “дискотеку”, “прилеты” и “птичек”, “орков” и “русню”, “аналоговнет” и “Киев за три дня”. А впоследствии эта словесная коллекция пополнялась новыми экземплярами и заметно менялась.

В 2022 году Национальная академия педагогических наук представила “Термінологічний словник російсько-української війни”. И хотя с момента его публикации прошло меньше трех лет, сегодня он выглядит документом из другой эпохи. В военном словаре от НАПН нас встречают “боевые одесские мидии” – но многие ли вспомнят, что это такое? Там фигурирует “ирпенский штамм” – но кто расшифрует это словосочетание, не прибегая к помощи Google?

Ми вважаємо, що якісний контент має бути доступний для всіх, тож до останнього не будемо вводити пейвол на “Українській правді”. Підтримай нас, аби ми могли продовжувати працювати без обмежень – долучайся до Клубу УП!

Дізнайся більше

Вступай до Клубу УП – це твоя інвестиція у незалежну журналістику. Так ти станеш ближчим до редакції – спілкуватимешся з нами і пропонуватимеш теми для майбутніх матеріалів.

Михайло Ткач, журналіст-розслідувач УП

Зато в военном глоссарии, составленном менее трех лет назад, бесполезно искать “ухилянтов”, “ТЦКшников” или “СЗЧ”. И, конечно, там не найдешь “бусификацию” – главное слово 2024 года по версии Словаря современного украинского языка и сленга “Мислово”.

Словесный набор 2022-го отражал другую военную реальность. Реальность, где сохранялось четкое разделение ролей между фронтом и тылом. На фронте – высокомотивированные добровольцы. В тылу – обыватели-болельщики, которые горячо поддерживали свою команду (“Вірю в ЗСУ!”); но от которых не требовалось выходить на поле.

Однако уже в 2023-м выяснилось, что болельщиков на диванах в Украине слишком много, а игроков в пикселе – недостаточно. Стране пришлось принять новые военные реалии: с массовой недобровольной мобилизацией и соответствующей лексикой.

В 2022–2025 годах слова войны завоевывали популярность так же легко, как и теряли ее. Когда-то в честь “Джавелина” и “Байрактара” называли новорожденных детей; но их слава в украинском тылу оказалась не вечной. Сначала их потеснили легендарные “Хаймарсы”, а потом и другие претенденты на роль чудо-оружия: от “Пэтриотов” до F-16. И если в наши дни “Джавелин” хотя бы фигурирует во фронтовых сводках, то знаменитый “Байрактар” вообще уходит в прошлое.

Читайте также: Казнить гонца

В 2022–2025 годах слова войны иногда приобретали сразу несколько значений. Например, одна из самых популярных аббревиатур военного времени – “ИПСО” – может обозначать реальную информационно-психологическую операцию, предпринятую врагом. И в то же время “российское ИПСО” может выступать в качестве ярлыка, которым маркируют любую неудобную и неприятную информацию, расходящуюся с отечественным официозом.

В 2022–2025 годах слова войны демонстрировали разную степень долговечности. Заблаговременно анонсированное “контрнаступление” воодушевляло наших сограждан намного дольше, чем реальная попытка контрнаступления в 2023-м.

Зато словосочетание “план победы”, появившееся осенью 2024-го, продержалось на слуху совсем недолго. А мрачное слово “блэкаут” то вторгалось в нашу жизнь, то бесследно исчезало, то снова возвращалось, то опять пропадало – в зависимости от вражеской тактики, эффективности украинской ПВО и мастерства наших энергетиков.

Но ярче всего путь Украины за последние три года иллюстрируют три словосочетания, связанные с гипотетическим завершением войны.

Знаменитое “две – три недели” вошло в обиход благодаря господину Арестовичу и с самого начала употреблялось в ироническом ключе. Тем не менее в этом словосочетании отразились реальные настроения миллионов украинцев после 24.02.2022.

Наивная надежда на то, что в XXI веке масштабный военный кошмар не может длиться долго. Что вот-вот вмешаются Соединенные Штаты, Европа, Си Цзиньпин или российские олигархи – и жизнь вернется в прежнее русло. Впрочем, с этими иллюзиями украинское общество распрощалось довольно быстро.

Страна осознала, что военные действия не закончатся в течение “двух – трех недель”. А возвращения к старой реальности не последует в любом случае.

Читайте также: [НЕ]справедливость для Украины

К осени 2022-го на слуху оказалось другое словосочетание: “границы девяносто первого года”. Зримые успехи ВСУ породили надежду на то, что Украина сможет не только отразить вражеский натиск, но и освободить все территории, захваченные Россией с 2014 года.

Была ли эта перспектива реальной? В тот момент казалось, что да. Ввязавшись в украинскую авантюру, Кремль недооценил ее масштабы и не сразу смог адаптироваться к большой войне. Одно время российский режим был чрезвычайно уязвим. И, вероятно, украинцы добились бы много большего, если бы в тот же период наши партнеры не увлеклись такими словами, как “escalation” и “nuclear risk”.

Но, к сожалению, история не знает сослагательного наклонения. Произошло то, что произошло. Со временем “границы девяносто первого года” стали приобретать примерно такой же иронический оттенок, как и “две – три недели” от Арестовича. В 2024-м о “границах 1991-го” начали говорить с язвительными нотками: как о явно нереалистичной цели. Руководство Украины отреагировало на эту перемену настроений с некоторым опозданием – но отреагировало.

Сейчас, в феврале 2025-го, отечественная надежда связана с новым расхожим словосочетанием: “гарантии безопасности”. Оно отражает постепенную смену отечественных приоритетов.

Для значительной части украинцев на первый план выходит не деоккупация Донецка, Луганска или Севастополя – в их скорое освобождение люди верят все меньше, – а возможность нормально жить в Киеве, Харькове, Одессе, Днепре.

“Гарантии безопасности” призваны очистить украинскую речь от множества болезненных слов, наполнивших ее за последние три года. Ожидается, что благодаря “гарантиям безопасности” Украина надолго забудет о “двухсотых” и “трехсотых”; что “мопед” снова станет двухколесным транспортом, а “кинжал” – холодным оружием. И, конечно, “гарантии безопасности” должны вытеснить из нашего лексикона “ухилянтов”, “бусификацию” и “СЗЧ”.

Незадолго до третьей годовщины “полномасштабки” страна обрела новую цель – и пытается достичь ее, продираясь сквозь словесные джунгли “переговоров”, “компромиссов”, “миротворцев”, “выборов” и, разумеется, “трампизма”. Но этот путь не из легких. И Украине предстоит приложить массу усилий, чтобы “гарантии безопасности” не повторили судьбу “двух – трех недель” и “границ девяносто первого года”.

Михаил Дубинянский

языкобществовойнаВооруженные силымобилизация

Уважаемые читатели, просим соблюдать Правила комментирования

Главное на Украинской правде

8 очевидных и неизвестных фактов о переводе специалистов в пехоту – разбор УП
— Ольга Кириленко

Семь лет тюрьмы за поездку к сыну-сироте? Из-за чего преследуют мэра Ирпеня
— Рустем Халилов

Круты 2022. Как россияне шли на Киев по следам большевиков, но заблудились под Нежином
— Евгений Руденко

Ямы, штрафы и гауптвахты. Как пьют и борются с пьянством в украинской армии
— Ангелина Страшкулич

“Веет, дует, как в решете”. Отец Павел Вышковский показывает аварийный костел Святого Николая
— Евгений Руденко, Назарий Мазилюк

Украинская армия ведет тяжелые бои и, к сожалению, отступает на ключевых направлениях фронта. Что это значит – объяснение и карты
— Ольга Кириленко, Евгений Будерацкий

Трамп превыше всего. История про американскую исключительность, бейсболку MAGA, бога из сериала и Гринча
— Михаил Кригель

Я был готов заплатить ВВК, чтобы признали меня годным. История “киборга” Молота, который защищал ДАП, а сегодня воюет на протезе
— Ангелина Страшкулич

Украинцы держат государство на голодном пайке доверия. Евгений Глибовицкий об окнах возможностей, выборах, коррупции и изучении России
— Рустем Халилов

Люстрация закончилась: что она дала, сработала ли и как жить без нее
— Роман Романюк

“Украинская правда” в соцсетях:

Реклама на сайте

Политика конфиденциальности

Правила использования материалов УП

Принципы и правила работы УП

Как писать для УП

Любое копирование, публикация, перепечатка или воспроизведение информации, содержащей ссылку на “Интерфакс-Украина”, строго запрещается.

Материалы с обозначением PROMOTED, Имидж-информация, ПРИ ПОДДЕРЖКЕ публикуются на правах рекламы.

Основатель проекта: Георгий Гонгадзе

Главный редактор: Севгиль Мусаева

Редактор-основатель: Алена Притула

E-mail редакції: editor@pravda.ua

Ми використовуємо cookies

Source: Михаил Дубинянский